Мокошь

Мокошь

Мо́кошь (Макошь, церк.-слав. Мокошь, Мокъшь) — славянская богиня судьбы, плодородия и благополучия. Её изображали в виде женщины с большой головой и длинными руками, часто с рогом изобилия. Она считалась покровительницей домашнего очага, ремёсел (особенно прядения) и семейного счастья. По поверьям, Мокошь могла прийти ночью и спрясть оставленную кудель, поэтому пряжу на ночь убирали. По некоторым научным реконструкциям, в её свите могли быть Берегини, а среди богов ей мог быть близок Переплут.

Имя

Одна из гипотез, предложенная Борисом Александровичем Рыбаковым, позволяет определять этимологию имени как «къшь»/«кощь», означающим «жребий» или «судьба». Эта же корневая основа прослеживается в лексике, обозначающей ёмкости для хранения зерна: «кошь» (корзина, возок для снопов), «кошьница», «кошуля». Археологические находки, в частности, глиняная посуда, свидетельствуют об использовании плетёных возков уже в энеолит. Семантическое поле имени расширяется за счёт термина «кошара», обозначающего плетёный закут для овец.

В русской ритуальной вышивке XIX века на полотенцах-«набожниках» Мокошь занимала центральное положение в композиции, что соотносится со свидетельством средневековых учений о поклонении русских людей образу, «написавше жену в человеческ образ». Иконография образа варьировалась в зависимости от календарного цикла: на весенних полотенцах богиня изображалась с воздетыми к небу руками, что интерпретируется как моление верховному небесному божеству о дожде, тогда как ко дню летнего солнцестояния её изображали с руками, указующими на землю, в окружении солнечных кругов. Указанные данные позволяют идентифицировать Мокошь как архаичное земледельческое божество, «мать урожая», ответственное за жизненные блага и изобилие.

Мифологические реконструкции, основанные на материалах русской и других славянских традиций, указывают на тесную связь данного женского божества с влагой и водной стихией. Наиболее обоснованной в научной среде считается связь с праславянским корнем ст.‑слав. mok- (ст.‑слав. mokrъ-), а её образ признаётся соотносимым с Матерью-сырой землёй. Косвенным подтверждением служит народная атрибуция святой Параскевы Пятницы, почитавшейся в русской традиции как «водяная и земляная матушка». Сравнительный анализ с чешской мифологией, где зафиксировано мужское божество чеш. Mokos, связанное с влагой и дождём, к которому взывали во время засухи, укрепляет данную позицию. О связи Мокоши с водой свидетельствует и широко бытовавший запрет на стирку в посвящённый ей день — пятницу.

Показательно, что в новгородских говорах лексема «мукуш» использовалась для обозначения русалки — мифологического существа, напрямую ассоциирующегося с водной стихией. Исследователи отмечают трансформацию образа ночного прядильного духа «мокуши» в сверхъестественное существо новгородских и вологодских поверий — «мокруху», оставляющую после себя мокрые следы. Подобно своей предшественнице, мокруха связана с прядением. Ритуал «мокрида», омонимичный имени божества, но посвящённый святой Параскеве Пятнице, бытовал на Украине в XIX веке и включал в себя жертвоприношение в виде пряжи, бросаемой в колодец. Языческие корни прослеживаются и в другом украинском обычае рубежа XIX—XX веков — «кормлении Пятницы», когда хозяйки оставляли на столе на ночь кашу и ложку, надеясь, что святая посетит дом.

История

Мокошь занимает высокое положение как единственное женское божество, включённое в пантеон князя Владимира, согласно «Повести временных лет». Данный письменный источник сообщает, что её идол располагался в Киеве на вершине холма в числе прочих кумиров. Помимо летописи, упоминания Мокоши содержатся в ряде древнерусских памятников: «Слово святого Григория» (XIV век), «Сказание о Мамаевом побоище» (XVI век), «Слово Xристолюбца» (по спискам XIV—XV веков), «Слово о покаянии» (XVI век) и других.

Культ Мокоши продолжал тайно бытовать в народной среде на протяжении столетий после христианизации Руси. На это указывает, в частности, текст XIV века, описывающий коллективные женские моления: «Мокоши не явно молятся, да <…> призывая идоломолиц баб, то же творят не токмо худые люди, но и богатых мужей жёны». Даже в XVI веке священники в рамках исповеди могли задавать женщинам вопрос: «Не ходила ли к Мокоши?», не творила ли «с бабами богомерзкие блуды <…> не молилась ли вилам и Мокоши?».

Внешний вид и описание

Прорисовка вышивки с Русского Севера (XIX век). Интерпретируется некоторыми исследователями как изображение Богини-Матери

Реконструкция внешнего облика и функций божества является гипотетической и базируется на данных лингвистики и этнографии, с учётом неизбежной трансформации первоначального образа в процессе христианизации. С одной стороны, произошла демонизация образа Мокоши, как и других языческих божеств. В «Слове Златоуста» она упоминается в одном контексте с упырями, а в севернорусских говорах (новгородских, олонецких, вологодских) лексемы «мокоша», «мокуш» приобрели значение «нечистый дух». В ярославских говорах «мокоша» понималась как «привидение». С другой стороны, наблюдаются процессы синкретизма, приведшие к слиянию образов Мокоши и христианской святой Параскевы Пятницы.

Уже в XIX веке исследователи провели параллель между языческим божеством и демонологическим персонажем севернорусских преданий — Мокушей. Согласно этнографическим материалам, её представляли в виде женщины с крупной головой и длинными руками, которая по ночам прядёт оставленную кудель, а также стрижёт овец. По народным верованиям, Мокуша проявляет активность в период Великого поста, инспектируя домашние работы. Характерным признаком её присутствия считалось ночное «урчание» веретена, о котором говорили: «Мокуша пряла». В качестве требы (жертвы) божеству после стрижки овец было принято оставлять на ножницах клочок шерсти. Указанный комплекс характеристик и функций позволяет типологически сближать образ Мокоши с кикиморой.

Можно с уверенностью утверждать, что Мокошь выступала в качестве покровительницы прядения и иных видов женского труда. Запреты на определённые занятия (прядение, стирку) в пятницу, сохранявшиеся у русского народа вплоть до XX века, указывают на то, что именно этот день недели был сакрально связан с данным божеством.

Роль и значение

Будучи единственным женским божеством в пантеоне, Мокошь, вероятно, являлась покровительницей не только прядения, но и других аспектов женской деятельности. Исследователи приписывают ей функции божества, ответственного за любовь, деторождение, плодородие и судьбу. На это указывает её связь со стихиями земли и воды, которые в архаичных традициях наделялись продуцирующей силой, а также ассоциация с прядением. Продукты этого ремесла — нить и полотно — в народном сознании символизировали жизненную судьбу, получаемую человеком при рождении. В данном аспекте образ Мокоши типологически близок богиням-пряхам из других индоевропейских традиций: греческим мойрам, германским норнам, хеттским богиням подземного мира.

Согласно гипотезе об «основном» мифе, разработанной Вячеславом Всеволодовичем Ивановым и Владимиром Николаевичем Топоровым, Мокошь могла выступать в качестве женского персонажа его сюжета и супруги Громовержца. Славяне представляли Мокошь богиней, прядущей нить судьбы.

Современность

После принятия и укрепления христианства на Руси функции Мокоши были унаследованы святой Параскевой Пятницей. Святая переняла многие черты языческого культа: её представляли женщиной с распущенными волосами, а в качестве жертвы ей приносили пряжу, бросая её в колодец в обряде, именуемом «мокрида». Храмы в честь Параскевы часто воздвигались в местах торговли, а пятница почиталась как торговый день. Существует апокрифический пятничный календарь, состоящий из 12 пятниц. Праздник Параскевы Пятницы отмечается 28 октября — в день, известный как Пятница Льняница. К этой дате завершались полевые работы и начинался зимний период, посвящённый прядению и ткачеству. Высказывается предположение, что именно 28 октября мог быть днём почитания Мокоши, и ей также могли посвящаться храмы на торжищах.

Следы почитания Мокоши наиболее отчётливо сохранились в севернорусских областях, в то время как на Украине память о ней фиксировалась до середины XIX века. Это позволяет с высокой долей уверенности утверждать, что вера в данное божество была распространена на всей территории Древней Руси.

Об общеславянском характере культа могут свидетельствовать западнославянские топонимы: чешская деревня Mokosin, польские Mokos, Mokoszyn, Mokosznica, Mokossko, старо-лужицкие Mococize, Mockschiez, полабские Muuks, Mukus, словенский гидроним Mokos, а также материал словенской сказочной традиции, где встречается имя колдуньи Mokoska.

Современная неоязыческая реконструкция праздника Мокоши

В ближайшую к 28 октября пятницу современные последователи славянского неоязычества отмечают праздник, посвящённый Мокоши. Этот период символизирует застывание природы в ожидании зимы. Женщины готовятся к зимним работам, а обрядовая часть включает зачин, совершаемый жрицей в венке и с рогом в руке, собирающей требы (хлеб, вино, мёд), в виде приветствия:

Хозяйка, открывай двери!
Стоят гости на твоём дворе.
Открывай двери все тесовые,
Стели дорожки новые.
Пришли к тебе гости светлые,
До тебя пришла Мокошь-матушка.
Дарует тебе как матушка,
В избёнку идёт закутную,
Открывает ларцы малёванные,
В один кладёт ткань тонкопрядную,
В другой кладёт белое полотно,
В третий кладёт доброе сукно.

В качестве жертвенного животного может выступать курица. После зачина следуют гадания на предстоящую зиму. Ритуальная трапеза включает кашу из пшена с молоком и мёдом, а также жареную курицу. Характерной чертой праздника является использование «личин» (маскок), которые надевают впервые после летнего перерыва. Данный праздник типологически соотносится с западноевропейским Хэллоуином.

С наступлением темноты, согласно верованиям, активизируются духи, радующиеся приходу зимы. Страшные личины используются в качестве апотропея, чтобы отпугнуть злых духов. Ещё одним элементом обряда является двойной кольцевой хоровод: большое кольцо закручивается посолонь (по солнцу), символизируя жизнь, а меньшее — противосолонь, что означает приближающуюся зиму. С этого дня начинается период зимних домашних работ: прядения, ткачества, шитья и вышивания.

Литература

1. Байбурин А. К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. — Л.: Наука, 1983. — 191 с.
2. Гальковский Н. М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. Т. 1—2. — М.: Академический проект, 2013. — 576 с. — ISBN 978-5-8291-1465-7.
3. Зеленин Д. К. Избранные труды. Очерки русской мифологии: Умершие неестественною смертью и русалки. — М.: Индрик, 1995. — 432 с. — ISBN 5-85759-018-3.