Мережковский, Дмитрий Сергеевич

Дми́трий Серге́евич Мережко́вский (2 [14] августа 1865, Санкт-Петербург — 7 декабря 1941, Париж) — русский писатель, поэт, литературный критик, переводчик, историк, религиозный философ, общественный деятель.

Мережковский был ярким представителем Серебряного века русской поэзии. Он был одним из основателей русского символизма, основоположником жанра историософского романа. Дмитрий Мережковский стал одним из пионеров религиозно-философского подхода к анализу литературы. Начиная с 1914 года был 10 раз номинирован на Нобелевскую премию по литературе.

Радикальные политические взгляды и идеи Мережковского вызывали неоднозначную реакцию.

Был женат на поэтессе Зинаиде Гиппиус.

Биография

Дмитрий Мережковский родился 14 августа 1865 года в Санкт-Петербурге в дворянской семье. Нетитулованный род Мережковских имел украинское происхождение. Он был младшим из девяти детей в семье, у него было пять братьев и три сестры. Иван Фёдорович Мережко, дед писателя, в конце XVII века поступил младшим чином в Измайловский полк в Санкт-Петербурге

«Тогда-то, вероятно, и переменил он свою малороссийскую фамилию Мережко на русскую — Мережковский».

— Д. С. Мережковский

Его отец, Сергей Иванович Мережковский (1821—1908) служил у оренбургского губернатора Ивана Талызина, потом у обер-гофмаршала графа Андрея Шувалова, наконец — в Дворцовой конторе при министерстве императорского двора Александра II в должности столоначальника. В 1881 году вышел в отставку в чине тайного советника. Его мать, Варвара Васильевна Мережковская (урождённая — Чеснокова, ок. 1830—1889), была дочерью управляющего канцелярией петербургского обер-полицмейстера. Подробное описание семьи, в особенности рассказ о матери, которая в наибольшей степени повлияла на него в детские годы, Дмитрий Сергеевич даёт в автобиографической поэме «Старинные октавы». В возрасте 7-8 лет он сильно заболел и едва не умер от дифтерии, выжил лишь благодаря опеке матери.

Учёба в гимназии

В 1876 году Д. С. Мережковский стал учащимся Третьей классической гимназии Петербурга. «Никакого воспитания, только убийственная зубрежка и выправка», — вспоминал впоследствии Мережковской о своей учёбе. Директора он называл выжившим из ума, преподавателей — карьеристами, положительно отозвался лишь об учителе латыни Эрнесте Кесселере, авторе учебника «Синтаксис латинского зыка для гимназий» (1874). Из однокурсников вспоминал лишь Евгения Соловьева, будущего литературного критика, историка литературы.

Именно к периоду учёбы в гимназии относятся первые стихотворения 13-летнего писателя, которые он сам назвал подражанием «Бахчисарайскому фонтану» А. С. Пушкина. Дмитрий на фоне серьёзного увлечения творчеством Мольера создал при гимназии «мольеровский кружок». Это объединение, несмотря на отсутствие политической повестки, привлекло внимание Третьего отдела, юного поэта и его соратников вызвали на допрос в здание у Полицейского моста. Мережковскому удалось избежать проблем лишь благодаря положению отца.

В 1880 году по инициативе отца, который первым усмотрел талант сына и гордился его произведениями, состоялась встреча Д. С. Мережковского с писателем Федором Достоевским. «Слабо… слабо… никуда не годится… чтобы хорошо писать, страдать надо, страдать», — заявил Достоевский, оценивания зачитанные молодым автором произведения. Оценку известного писателя Дмитрий воспринял как оскорбление.

Впервые Мережковский был опубликован в 1880 году в журнале «Живописное обозрение», на страницах которого вышли его стихотворения «Тучка» и «Осенняя мелодия». Ещё через год в сборнике «Отклик» было опубликовано его стихотворение «Нарцисс».

В 1882 году Мережковский побывал на одном из первых выступлений молодого поэта Семёна Надсона, которое произвело на него очень серьёзное впечатление. Мережковский написал письмо юнкеру Павловского военного училища. «И полюбил его, как брата. Он был уже болен наследственной чахоткой. Постоянно говорил о смерти. Мы много спорили с ним о религии. Он отрицал, я утверждал», — вспоминал Мережковский.

Дебютом Мережковского в «большой литературе» считается публикация в 1883 году двух его стихотворений в журнале «Отечественные записки». Дополнительную популярность поэт приобрел благодарю стихотворению «Сакья-Муни», вошедшему во многие сборники чтецов-декламаторов тех лет. В 1896 году в статусе «известного поэта» Мережковский был включён в «Энциклопедический словарь» Брокгауза и Ефрона.

Учёба в университете

По завершению учёбы в гимназии в 1884 году Мережковский становится студентом историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета, который оканчивает весной 1888 года. «Университет дал мне немногим больше, чем гимназия. У меня так же не было школы, как не было семьи», — отмечал сам поэт.

Этот период отмечен увлечением позивитизмом и толстовством, поэт путешествует по России. «В студенческие годы я очень увлекался позитивной философией — Спенсером, Контом, Миллем, Дарвином. Но, с детства религиозный, смутно чувствовал её недостаточность, искал, не находил и безвыходно мучился», — говорит сам Мережковский.

Дмитрий очень сильно переживал смерть Надсона в 1887 году, а также кончину матери, Варвары Васильевны — двумя годами спустя. Он впал в глубокую депрессию.

С юных лет Мережковский проявлял интерес к мистицизму и сектантству. В 1886 году, когда ему было всего двадцать, он столкнулся с ужасной болезнью, которая значительно испугала его, хотя подробности о ней остаются неизвестными. После чудесного выздоровления он утверждал, что именно опыт этого тяжелого недуга стал толчком для его «поворота к вере».

В 1888 году он успешно завершил дипломную работу, посвящённую философу эпохи Возрождения Монтеню. После получения диплома Мережковский принял решение полностью отдаться литературному творчеству. В это же время он создал свою первую поэму под названием «Протопоп Аввакум», а всего через полгода вышел его дебютный сборник стихотворений «Стихотворения».

В начале мая 1888 года, по окончании университета, Мережковский предпринял путешествие по югу России: сначала в Одессу, оттуда морем — в Сухум, потом по Военно-Грузинской дороге в Боржом, куда прибыл в последних числах месяца. Его сопровождал Николай Минский. Позднее было отмечено, что это путешествие напоминало паломничество Владимира Соловьёва к пирамидам и воспринималось молодым автором как «духовное странствование, предпринимаемое неофитом для получения откровения Истины».

Летом того же года знакомится с 19-летней поэтессой Зинаидой Гиппиус, 11 июля того же года делает ей предложение. Пара обвенчалась в 1889 году в Тифлисе. Они сумели сохранить свой союз просуществует до самой кончины Мережковского в 1941 году, оставаясь опорой и поддержкой друг для друга, постоянно находясь в духовном общении, и сумев стать большими творческими единицами.

Осенью 1888 года им вместе с Гиппиус проводятся литературные вечера, которые посещают Константин Фофанов, Алексей Плещеев, Аким Волынский, Н. М. Минский, состоялся первый выход в свет Фёдора Сологуба.

В конце 1880-х и в 1890-е годы Дмитрий с женой отправляются в европейское путешествие. Дмитрий Сергеевич и его жена погружаются в изучение европейской культуры. Молодые супруги вновь вернулись в Петербург, где мать Мережковского приобрела им квартиру. Хотя сборник «Стихотворения» принёс Мережковскому популярность в литературных кругах, стабильного дохода писатель не имел. В это время основным кормильцем в семье стала Гиппиус. Также им помощь оказывал отец Дмитрия Сергеевича — Сергей Иванович, который время от времени навещал столицу.

Мережковские основали литературный салон, идеологом и душой которого явилась Гиппиус, стал местом встреч для всех известных людей города. Писатель Г. И. Чулков характеризовал этот салон, как «своеобразный психологический магнит, привлекающий философствующих лириков и лирических философов». Андрей Белый (1880—1934) отмечал, что: «Вокруг Мережковского возник целый поток новых идей, из которых черпали вдохновение все. Здесь все учились, внимали его словам».

В это время Мережковский, охладев к поэзии, полноценно занимается литературным переводом, переводя античные трагедии с латинского и греческого языков, а также пишет критические статьи. Его работы публикуются в «Труде», «Русском обозрении» и «Северном вестнике». В 1890 году в журнале «Вестник Европы» была опубликована серия его переводов трагедий Эсхила («Скованный Прометей»), Софокла («Антигона», «Эдип царь», «Эдип в Колоне»), Еврипида («Ипполит», «Медея»). Кроме того, в 1896 году вышел отдельным изданием прозаический перевод произведения «Дафнис и Хлоя» Лонга. Примечательно, что составляющие в настоящее время золотой фонд отечественной школы художественного античные переводы Мережковского практически не было востребованы при его жизни.

Также Дмитрий Сергеевич активно выступал в качестве литературного критика. С конца 1880-х его этюды о Пушкине, Достоевском, Гончарове, Майкове, Короленко, Сервантесе, Ибсене печатались в журналах «Северный Вестник», «Русское Обозрение» и «Труд». Кстати, к статье Мережковского о Чехове под названием «Старый вопрос по поводу нового таланта», опубликованной в «Северном вестнике», сам Антон Павлович отнесся без энтузиазма, заметив в письме к писателю Алексею Плещееву, что «главный её недостаток — отсутствие простоты». В дальнейшем Чехов и вовсе сторонился Мережковского, пресекал любые попытки общения.

На 1892 год пришелся выход в свет второго поэтического сборника Мережковского «Символы (песни и поэмы)» (издан издательством Алексея Суворина), ставшего отражением мировоззренческого перелома в сознании писателя, его обращения к религиозному миросозерцанию и ощущению «мистической тайны бытия».

«Под влиянием Достоевского, а также иностранной литературы, Бодлера и Эдгара По, началось мое увлечение не декадентством, а символизмом (я и тогда уже понимал их различие). Сборник стихотворений, изданный в самом начале 90-х годов, я озаглавил „Символы“. Кажется, я раньше всех в русской литературе употребил это слово», — писал впоследствии Мережковский.

В 1893 году издаётся очерк «О причинах упадка современной русской литературы» — крупнейшая критическая работа Мережковского. В нём автором предпринята первая попытка осознания русского символизма как направления, имеющего свои определённые эстетические и религиозно-философские принципы. Его, как и сборник «Символы», расценивают как своеобразный манифест символизма.

Увлечение античной культурой вдохновило тридцатилетнего автора на написание его первого исторического романа. В 1895 году журнал «Северный вестник» начал публикацию произведения под названием «Отверженный» — так роман «Смерть богов (Юлиан Отступник)», первая часть трилогии «Христос и Антихрист», впервые стал известен читателям.

Художественно переработанная история жизни императора Юлиана, стремившегося возродить язычество, вызвала большой интерес как у читателей, так и у критиков. В частности, этому роману была посвящена статья А. В. Амфитеатрова «Русский литератор и римский император».

В конце 1890-х случился непродолжительный период увлечения и сближения Мережковского с «мирискуниками», он имел отношение к работе их одноимённого журнала, секретарём редакции которого являлся друг писателя — Д. Философов.

С 1899 года у Дмитрия Мережковского начинается этап изменения мировоззрения. Его начинают интересовать вопросы христианства и соборности церкви. Значительное время он посвящает работе над исторической прозой, в частности, над трилогией «Христос и антихрист», которая концентрируется на противостоянии языческого и христианского начал и призывает к созданию нового христианства (так называемого третьего завета, идея которого активно обсуждалась на религиозно-философских собраниях), где «земля небесная, а небо земное». Первый роман трилогии под названием «Смерть богов. Юлиан Отступник» был опубликован в 1896 году. В 1901 году вышла вторая часть — «Воскресшие боги. Леонардо да Винчи». Завершает трилогию роман «Антихрист. Петр и Алексей», который появился в 1905 году.

Дмитрия Мережковского величают создателем новаторского типа исторического романа — особой вариации мировоззренческого «романа мысли», который также называется историософским (роман о философии истории). Первым опытом в данном направлении стала трилогия «Христос и Антихрист» (опубликована в 1895—1905 гг.), в которую вошли романы «Смерть богов. Юлиан Отступник» (1895), «Воскресшие боги. Леонардо да Винчи» (1901) и «Антихрист. Пётр и Алексей» (1904—1905). Говоря о трилогии, он отмечал, что это «не ряд книг, а одна, издаваемая для удобства только в нескольких частях. Одна об одном».

Эмиграция

Варшавский период эмиграции

Дмитрий Сергеевич оказался в Варшаве в начале 1920 года, его сопровождали Зинаида Гиппиус, их секретарь Владимир Злобин и давний соратник Дмитрий Философов.

К моменту приезда Мережковский был уже хорошо известен польской интеллигенции. Его главные произведения, такие как трилогия «Христос и Антихрист», исследование «Л. Толстой и Достоевский», а также драмы «Петр и Алексей» и «Александр I», были переведены и изданы в Польше ещё в дореволюционные годы. Поэтому его встречали как крупнейшего представителя русской литературы, чье творчество живо обсуждалось в литературных кругах. Польские критики и писатели, такие как Мариан Здзеховский, Стефан Жеромский, Александр Брюкнер и Теодор Парницкий, высоко оценивали масштаб его дарования, хотя и отмечали некоторую вторичность его поздних произведений и излишнюю подчиненность художественной ткани идеям.

Сразу по приезде в Варшаву Мережковский с головой окунулся в общественно-политическую жизнь. Он начал активное сотрудничество с газетой «Свобода», где публиковал фрагменты своего петербургского дневника 1918—1919 годов и острые публицистические статьи, такие как «Крик петуха», «Красный дьявол», «Терновый венец» и «Савинков и Врангель». Центральной темой его выступлений была непримиримая борьба с большевизмом, который он понимал не просто как политическое явление, а как метафизическое зло, воплощение Антихриста в истории. Эта идея, развитая ещё в его дореволюционной трилогии, нашла в современности свое страшное воплощение.

Важную роль в варшавской жизни Мережковского сыграл их давний друг, художник и литератор Юзеф Чапский. Благодаря его усилиям для писателя был организован цикл публичных лекций, которые собирали цвет варшавской интеллигенции — от Стефана Жеромского до Владислава Реймонта. На этих выступлениях Мережковский говорил об исторической миссии польского народа, который, по его убеждению, призван противостоять «грядущему хаму» и спасти западную цивилизацию. Он обращался к творчеству Адама Мицкевича, развивая идеи польского мессианизма и говоря о традициях польско-русской дружбы, завещанных Мицкевичем и Пушкиным. Вся эта риторика была подчинена одной цели — призвать к крестовому походу против большевиков.

Кульминацией политических усилий Мережковского стала его встреча с главой польского государства Юзефом Пилсудским, организованная Чапским и писателем Анджеем Стругом в августе 1920 года. Писатель, очарованный простотой и прямотой Пилсудского, посвятил ему восторженное эссе «Юзеф Пилсудский», которое было опубликовано в газете «Свобода» и затем вышло отдельной брошюрой на польском, французском, английском и итальянском языках. В этом тексте Мережковский представлял Пилсудского как «избранника Божьего», наделенного даром ясновидения и способного разрушить «царство Антихриста». Он видел в нём фигуру, продолжающую пророческую линию Мицкевича, Цешковского и Товянского, и призывал его возглавить борьбу за освобождение России.

Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Подписание Польшей Рижского мира с Советской Россией в 1921 году стало для Мережковского тяжелейшим ударом. Он воспринял это как предательство Польшей своей исторической миссии и измену делу борьбы с абсолютным злом. Его мечта о том, что Пилсудский «водрузит крест на Кремле», рухнула. Наступило горькое разочарование не только в Польше, но и в своих политических соратниках, в частности, в Борисе Савинкове, вокруг которого он первоначально пытался сплотить антибольшевистские силы.

Итогом варшавского периода стала книга «Царство Антихриста» (1921), созданная в соавторстве с З. Гиппиус, Д. Философовым и В. Злобиным. В своих статьях для этого сборника Мережковский с горечью писал, что Польша, «изменив кресту», отдалила возможность примирения с будущей свободной Россией. Его тексты этого времени пронизаны ощущением катастрофы, потерей веры и одиночеством. Усугубляли ситуацию сложные личные отношения и идеологические расхождения с Д. Философовым.

В октябре 1920 года, разочарованный и морально изолированный, Мережковский вместе с Гиппиус навсегда покинул Варшаву и отправился в Париж. Несмотря на кратковременность, варшавский период стал для писателя важным этапом осмысления революционной катастрофы и попыткой активного противостояния ей, закончившейся, однако, горьким прозрением в отношении реальной политики и человеческих возможностей.

«Мережковский почти постоянно живёт в мире своих мыслей и творчества; Гете и Достоевский воспринимаются им как стократно более реальные спутники, чем порой навещающие его время от времени гости. Знатный писатель прозревает современностью и открывает глаза на текущий ход событий только на мгновение и тогда только видит окружение… после нескольких секунд опять погружается в мир собственных мыслей — и перестает видеть окружающих его людей».

— Ю. Чапский

Парижский период

Покинув Польшу, Мережковский вместе с Зинаидой Гиппиус обосновался в Париже, который стал центром русской диаспоры «первой волны». Их квартира на улице Колонель Бонне превратилась в один из главных интеллектуальных салонов эмиграции, знаменитые «воскресенья», где велись острые дискуссии о судьбе России, религии, политике и культуре.

Париж стал для Мережковского не просто местом изгнания, а активной творческой и публицистической лабораторией. Именно здесь окончательно оформилось и достигло апогея его непримиримое отношение к большевизму, которое он осмыслял в религиозно-философском ключе как «царство Антихриста», отрицающее дух и свободу. Вместе с Гиппиус и Дмитрием Философовым он основал литературно-философское общество «Зеленая лампа» (1927—1939), призванное стать «центром мысли» и продолжением традиций петербургских собраний. Общество объединяло цвет русской зарубежной интеллигенции — от Ивана Бунина и Владислава Ходасевича до молодых литераторов, — и его заседания были трибуной для отстаивания идеи духовного сопротивления тоталитаризму. На страницах основанного Гиппиус журнала «Новый Корабль» (1927—1928) печатались стенограммы первых пяти собраний общества.

В 1920—1930-е годы Мережковский-писатель был невероятно продуктивен. Первой трилогией, написанной Мережковским в эмиграции, стала «Тайна Трех», состоящая из следующих книг: «Тайна трех: Египет и Вавилон» (Прага, 1925), «Тайна Запада: Атлантида — Европа» (Белград, 1930) и «Иисус Неизвестный» (Белград, 1932—1934), объединённых общей идеей преодоления разрыва между христианским и нехристианским миром (идеей объединения всего человечества). Многими критиками именно эта трилогия определяется, как начало нового этапа в творчестве писателя. Владимир Злобин считает, что в «Тайне Трех» реализован «совершенный синтез, найденный Мережковским, прошедшим через метафизику двойственности».

Следующая трилогия Мережковского «Лица святых от Иисуса к нам» опубликована во второй половине 1930‑х годов. В неё вошли произведения житийного жанра: «Павел. Августин» (Берлин, 1936), «Франциск Ассизский» (Берлин, 1938) и «Жанна д’Арк» (Берлин, 1938). Несмотря на то, что трилогия, исходя из названия, кажется продолжением романа «Иисус Неизвестный», на деле оказалось, что это не так. «При поверхностном чтении кажется, что Мережковский пишет всегда о том же, но внимательный читатель должен признать, что едва ли не в каждой новой книге Мережковский дает не то, что от него ожидаешь по предыдущим», — предположил критик Юрий Мандельштам. Критики, споря о жанре этой трилогии, сошлись во мнении, что, начиная с романа «Рождение богов. Тутанкамон на Крите», Мережковский лишь реализует новые версии некоего синтетического жанра, в котором сочетаются исторический, философский роман, роман‑биография и роман‑эссе.

Монументальным произведением позднего периода творчества Мережковского стала трилогия «Реформаторы» (1938—1941), завершающая цикл его историко-религиозных исследований. В неё вошли романы «Лютер» (1938), «Кальвин» (1939) и «Паскаль» (1941), объединённые сквозной темой духовного перелома в истории христианского Запада. Эта работа является глубоким философским и религиозно-символическим осмыслением ключевых моментов европейской Реформации и её последствий. Мережковский видит в своих героях титанические фигуры, чья борьба и страдания определили духовный ландшафт современной Европы. В романе «Лютер», открывающем трилогию, Мартин Лютер представлен как стихийная, почти языческая сила, «пророк Севера», бросивший вызов тысячелетней власти Рима. Мережковский акцентирует не столько догматические тонкости лютеранства, сколько личностное начало, личную веру и трагическое одиночество реформатора. Лютер для него — это гигант, сокрушивший старый мир, но не сумевший до конца осознать и воплотить всю полноту религиозной свободы, которую он провозгласил. Его бунт показан как необходимый, но неполный и во многом остающийся в плену тех же самых авторитарных структур, которые он отрицал. Через образ Лютера автор исследует проблему власти, насилия и компромисса, которые неизбежно сопровождают любую земную реформу. Вторая часть, «Кальвин», переносит центр тяжести с бунта на строительство нового теократического порядка. Если Лютер — мятежник-одиночка, то Жан Кальвин предстает как систематизатор и «папа протестантизма», создавший в Женеве «царство Божие на земле», основанное на суровом учении о предопределении. Мережковский с пристальным вниманием анализирует трагедию Кальвина, который, стремясь к абсолютной свободе во Христе, выстроил одну из самых жестких духовных диктатур в истории. Особое место в романе занимает история сожжения Мигеля Сервета, которая становится кульминацией внутреннего конфликта между свободой и догмой, милосердием и фанатизмом. Через фигуру Кальвина автор показывает, как революционная идея, воплощаясь в реальность, может обернуться новой формой духовного гнета. Завершающий трилогию роман «Паскаль» знаменует переход от внешней, социальной Реформации к внутренней, метафизической. Блез Паскаль, великий ученый и мыслитель, для Мережковского — фигура, преодолевающая ограниченность как католицизма, так и протестантизма. Он «реформатор сердца», чья «ночь огня» становится точкой абсолютного, личного и экзистенциального соприкосновения с Богом. В Паскале автор видит воплощение трагического разлада между разумом и верой, наукой и религией, который станет центральным для всей последующей европейской культуры. Его «Мысли» — это не систематическое богословие, а крик души, что для Мережковского гораздо ближе к истинной религиозности, чем любые догматические построения Лютера или Кальвина. Паскаль становится для трилогии итоговой фигурой, указывающей за пределы исторического христианства к грядущей «религии Духа».

Отношение к диктаторам

В годы эмиграции философская и политическая позиция Дмитрия Мережковского целиком определялась его фанатичной верой в то, что спасение России от большевизма является основной задачей западной цивилизации. Ради этой цели он был готов идти на союз с любыми силами, что в конечном счете привело его к моральной и политической изоляции. Путь писателя к этому краху был последовательным. Сначала Мережковский возложил надежды на фашистскую Италию. В 1936 году, получив стипендию от Бенито Муссолини, он лично убеждал дуче начать «священную войну» против СССР, сопровождая свои призывы откровенной лестью, вплоть до сравнения диктатора с Данте. Однако довольно быстро наступило разочарование, и Муссолини был записан им в «пошляки» и «материалисты».

Следующей, роковой фигурой в его расчетах стал Адольф Гитлер. Несмотря на то, что Мережковский осознавал опасность фашизма, он рассматривал нацизм как меньшее зло и потенциальное «орудие» в борьбе с «царством Антихриста» — большевизмом. Это привело к идеологическому разрыву с супругой и верной соратницей Зинаидой Гиппиус, которая презирала Гитлера. Кульминацией и одновременно точкой невозврата стало выступление Мережковского на немецком радио в 1941 году, вскоре после нападения Германии на СССР. В своей речи «Большевизм и человечество» он объявил войну Гитлера «Святым Крестовым походом», а самого фюрера сравнил с Жанной д’Арк.

Большевизм никогда не изменит своей природы, как многоугольник никогда не станет кругом, хотя можно увеличить до бесконечности число его сторон… Основная причина этой неизменности большевизма заключается в том, что он никогда не был национальным, это всегда было интернациональное явление; с первого дня его возникновения Россия, подобно любой стране, была и остаётся для большевизма средством для достижения конечной цели — захвата мирового владычества.

Реакция не заставила себя ждать. Гиппиус, узнав об этом, с ужасом констатировала: «Это конец». Её предчувствие оправдалось полностью. Эмигрантское сообщество подвергло Мережковского полному остракизму, не простив откровенного коллаборационизма. Таким образом, его многолетняя борьба с одним тоталитарным злом завершилась позорным союзом с другим, что и поставило окончательную точку в его общественной биографии.

Внешность и характер

Исследователи сходятся во мнении, что личность Мережковского сложилась в детстве, главным образом под влиянием внутреннего конфликта с отцом. С детства он был болезненным, впечатлительным и замкнутым мальчиком, для которого одиночество стало единственно комфортной формой существования, что сформировало его «кабинетный характер». Современники описывали его как холодного, рассудочного человека с сухим интеллектуализмом, чьё творчество было отрешено от «живой жизни». Однако в этом заключалось главное противоречие: за внешней холодностью и брезгливостью скрывалась внутренняя буря, способная волновать читателя и создавать неслыханную красоту. Несмотря на ораторский дар и умение притягивать людей интересной беседой, Мережковский был глубоко одиноким человеком, не имевшим друзей, естественно закрытым в себе и страдающим от неимоверной робости и застенчивости, которые маскировались под непримиримостью и отстранённостью.

Личное обаяние, то, что французы называют charm'ом, у него вообще было очень велико… Это было связано с огромной его культурой и с его редким ораторским талантом… Его вечная напряжённая умственная работа чувствовалась каждым и придавала редкий духовный аристократизм его облику.

М. А. Алданов о Д. С. Мережковском

Если бы два года тому назад вы прошли около часу в Летний сад в Петербурге, вы встретили бы его, маленького человека с бледным, белым лицом и большими, брошенными вдаль глазами… Он прямой как палка, в пальто с бобровым воротником, в меховой шапке. Высокое его с густой, из щёк растущей каштановой бородкой лицо: оно ни в чём не может остановиться. Он в думах, в пурговом хохоте, в нежном, снежном дыме. Мимо, мимо проплывал его силуэт, силуэт задумчивого лица с широко раскрытыми глазами — не слепца: всё он видит, все мелочи заметит, со всего соберёт мёд мудрости… Его лицо тоже символ. Вот он проходит — подойдите к нему, взгляните: и восковое это, холодное это лицо, мёртвое, просияет на мгновение печатью внутренней жизненности, потому что и в едва уловимых морщинах вокруг глаз, и в изгибе рта, и в спокойных глазах — озарение скрытым пламенем бешеных восторгов; у него два лица: и одно, как пепел; и другое, как осиянная, духом сгорающая свеча. Но на истинный лик его усталость мертвенная легла трудом и заботой. Отойдите — и вот опять маска. И нет на ней печати неуловимых восторгов неугасимых… Если бы мы подошли к нему здесь, в Летнем саду, посмотрел бы на нас он холодным, неприязненным взором, поклонился бы сухо, сухо. — А. Белый. Арабески. Мережковский. Силуэт.

Смерть и наследие

Дмитрий Сергеевич Мережковский скончался 7 декабря 1941 года в оккупированном Париже от кровоизлияния в мозг. Похороны прошли более чем скромно; из-за войны и его политической репутации на них почти никто не пришёл. Он был похоронен на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Зинаида Гиппиус, с которой он прожил 52 года, пережила его всего на три года.

Несмотря на спорность многих своих поздних идей и политических заблуждений, Дмитрий Мережковский остаётся одной из ключевых фигур Серебряного века и русской эмиграции. Как поэт-символист, религиозный мыслитель, создатель философского романа и блестящий литературный критик, он оказал огромное влияние на развитие русской интеллектуальной и культурной традиции. Его парижский архив, включающий обширную переписку и дневники, является бесценным источником для изучения истории русской эмиграции.

Библиография

Романы Трилогия «Христос и Антихрист» «Смерть богов. Юлиан Отступник» (1895) «Воскресшие боги. Леонардо да Винчи» (1901) «Антихрист. Пётр и Алексей» (1904—1905) Трилогия «Царство Зверя» «Павел I» (1908) «Александр I» (1911—1913) «14 декабря» (1918) «Египетская» дилогия «Рождение богов. Тутанкамон на Крите» (1924) «Мессия» (1926—1927) Итальянские новеллы «Рыцарь за прялкой» (1895) «Святой Сатир» (1895) «Из Анатоля Франса» (1895) «Любовь сильнее смерти» (1896) «Наука любви» (1896) «Железное кольцо» (1897) «Превращение» (1897) «Флорентийская новелла XV века» (1897) «Хроника XVI века» «Микеланжело» Философские и религиозные произведения Трилогия о Троице и примордиальном христианстве «Тайна Трёх: Египет и Вавилон» (1925) «Тайна Запада: Атлантида- Европа» (1930) «Иисус Неизвестный» (1932—1934) «Лица святых от Иисуса к нам» «Павел. Августин» (1936) «Св. Франциск Ассизский» (1938) «Жанна д’Арк и Третье Царство Духа» (1938) «Испанские мистики» (1940—1941) «Св. Тереза Иисуса» «Св. Иоанн Креста» «Маленькая Тереза» Исторические эссе Дилогия о государственных деятелях «Наполеон» (1929) «Данте» (1939) «Реформаторы» «Лютер» «Кальвин» «Паскаль»

Поэзия «Стихотворения, 1883—1887» (1888) «Символы. Песни и поэмы» С-Петербург, Изд. А. С. Суворина (1892) «Новые стихотворения» (1891—1895) «Собрание стихов» (1904, 1910) Критика и публицистика «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» (1892) «Вечные спутники» (1897) «Лев Толстой и Достоевский» (1901—1902) «Гоголь и чёрт» М., 1906, она же «Гоголь. Творчество, жизнь и религия»» (1909) «Чехов и Горький» (1906) «Пушкин» «М. Ю. Лермонтов. Поэт сверхчеловечества» «Грядущий хам» (1905), сборник статей «Царь и революция» (1907), сборник статей «Не мир, но меч; К будущей критике христианства» (1908) «Было и будет. Дневник» (1910—1914) «Горький и Достоевский» (1913) «Невоенный дневник» (1914—1916) «Больная Россия» (1906) «В тихом омуте» (1896—1915) «Лица» «Акрополь» (1893) «Россия и большевизм» «Царство Антихриста» (1922) Драматургия «Борис Годунов» (киносценарий) «Данте» (киносценарий) «Будет радость» «Гроза прошла» «Маков цвет» «Митридан и Натан» «Осень» «Романтики» «Царевич Алексей» «Юлиан-Отступник» Переводы Переводы из Эдгара Аллана По. «Ворон». Поэма (1890) «Легеля». Фантастическая новелла (1893) «Гёте. Фауст. Пролог на небесах» (1892), перевод с немецкого «Из книги Та-Хио (Великая наука)» «Из книги Чунг-Юнг (Неизменность в середине)» «Из книги Лунь-Ю (Беседы мудрецов)» «Из книги Менг-Тсе (Менция)» Софокл «Эдип-царь» («Вестник иностранной литературы», № 1-2, 1894).