Гибридная война

Гибридная война (англ. hybrid warfare, от лат. hibrida, hybrida — «помесь») — термин, появившийся в конце XX века в США, который обозначает ведение войны против какого-либо государства как традиционными (то есть с участием регулярных воинских подразделений), так и нетрадиционными способами:

• политическим давлением на международной арене;
• экономическим давлением (санкции);
• ведением информационной войны (искажение информационного поля, вербовка журналистов государства-неприятеля);
• подрывной деятельностью спецслужб на территории государства-неприятеля;
• спонсированием оппозиции, сепаратистов и террористических сил на территории государства-неприятеля.

Для характеристики феномена гибридной войны используют различные словосочетания: «нелинейная война», «нетрадиционная война», «война нового поколения».

Для населения гибридная война имеет следующие угрозы: традиционные (от использования стандартного оружия); нестандартные (от информационного, экономического и других методов воздействия); терроризм.

Ведущие страны мира, в числе которых Россия, США, КНР, уже имеют собственные концепции гибридных войн. У США первая концепция гибридных войн появилась в 2007 году и получила распространение в начале 2010-х годов; у Российской Федерации собственная концепция гибридной войны возникла в 2013 году (в США и НАТО она получила название «Доктрина Герасимова»); в 1999 году Китай разработал концепцию «неограниченной войны».

История

В своих работах 1950—1970 годов Е. Э. Месснер — офицер, полковник Генштаба Русской императорской армии, впоследствии военный теоретик русского зарубежья, профессор военных наук, изложил своё видение неклассических войн и ввел понятие «мятежевойны». По его мнению, в современном мире главной силой становятся не только (и не столько) войска, сколько народные религиозные, расовые, общественно-организационные, общественно-этические, этнографические, племенные, идеологические, нелогические, беспринципные движения/мятежи, что выводит на ведущие роли в конфликтах разного рода партизан, диверсантов, террористов, пропагандистов и так далее, а не собственно армии государств. Фронт столкновений находился в четырёх измерениях — на земле, в воде, воздухе и главное — в головах воюющих народов, поскольку для него мятежевойна — это, в первую очередь, война психологическая. При таком подходе целью войны становилась не территория противника, а завоевание душ людей враждебного государства.

Считается, что термин «гибридная война» родился в США, и определенную роль в этом сыграли известные события в США 11 сентября 2001 года и труды высокопоставленных офицеров Корпуса морской пехоты США — генерал-лейтенанта (с 2017 по 2019 год министра обороны) Джеймса Мэттиса и подполковника Фрэнка Хоффмана. В ряду публикаций этих военных выделяется статья 2005 года «Будущие методы ведения войны: происхождение гибридных войн» (Future Warfare: The Rise of Hybrid Wars). В своих рассуждениях американские военные отталкивались от Национальной оборонной стратегии США 2005 года, которая выделяла четыре разновидности вызовов:

1. традиционные вызовы, исходящие от государств, обладающих достаточными силами для противостояния в обычных (классических) конфликтах;
2. нетрадиционные вызовы, исходящие от сил, нацеленных на применение нетрадиционных (необычных) методов;
3. катастрофические вызовы, исходящие от сил, заполучивших оружие массового уничтожения или обладающих такими методами, применение которых может дать эффект, сопоставимый с использованием ОМУ;
4. разрушительные вызовы, которые исходят от противников, обладающих прорывными технологиями.

В 2013 году вышла монография Тима Маккалоха и Рика Джонсона с названием: «Гибридная война». Однако в современной науке нет единого мнения о сущности гибридной войны. Одно из самых развёрнутых её понятий дано в справочнике «Military Balance» («Военный баланс»): гибридная война — это «использование военных и невоенных инструментов в интегрированной кампании, направленной на достижение внезапности, захват инициативы и получение психологических преимуществ, использующих дипломатические возможности; масштабные и стремительные информационные, электронные и кибероперации; прикрытие и сокрытие военных и разведывательных действий в сочетании с экономическим давлением».

В гибридной войне уничтожение живой силы противника, захват территорий и ресурсов не являются первостепенными задачами. Бо́льшее значение приобретает установление всеобъемлющего контроля над системой ценностей и мировидением жителей страны-противника. В такой войне основными точками для удара становятся уязвимые зоны. Лучшим местом атаки выступает информационное пространство, а объектом — простые люди. В вопросе об инструментарии гибридных войн большинство специалистов сходятся в предпочтительности комплексных невоенных мер воздействия, не отрицая и военную сила — при определенных условиях она может выступать опорой для реализации невоенных. В числе инструмента гибридных войн российские учёные: Чернопёров Василий Львович (доктор исторических наук, заведующий кафедрой всеобщей истории и международных отношений Ивановского государственного университета) и Сулейманова Умус Илдырымовна (консультант аппарата ситуационного центра губернатора Ивановской области) выделяют:

• информационные, пропагандистские и психологические методы;
• кибернетические атаки;
• экономические методы прямого и косвенного воздействия;
• политико-дипломатические методы;
• поддержку в борьбе со страной-противником организованного международного терроризма, экстремизма и криминалитета;
• применение военной силы или угроза ее применения.

Понятие гибридной войны в последнее десятилетие обосновалось в политической риторике на Западе и в России. Российские эксперты справедливо указывали на его размытость, пересечение с другими понятиями (например, «иррегулярные войны»), а также на слабую научную базу. Тем не менее широкое распространение термина не случайно. Пока это понятие страдает размытостью — оно скорее пригодно для публицистики, нежели для науки.

По мнению историка и востоковеда Андрея Попова:

«„Гибридная война“ в последние годы является топ-темой практически всех СМИ, но вряд ли кто-то сможет однозначно сказать, что это такое. Этот термин часто вспоминают как признак перехода к новому типу войн… Проблема также в том, что эксперты в этот термин вкладывают слишком разный смысл. Так, для одних „гибридная война“ — это синтез „симметричной“ и „ассиметричной“ тактик, то есть использование как регулярных войск, так и партизанских отрядов в боевых действиях, использование гибридных войск (совмещающих элементы других родов) или техники… Для других этот термин носит, прежде всего, идеологический и информационный окрас, мол, „гибридной“ можно назвать исключительно ту войну, которая ведется не только на поле брани, но и в информационном пространстве, в СМИ и соцсетях, „ботами“ и „троллями“. Проще говоря — в головах людей».

Современность

За пределами России российскому военачальнику, начальнику Генштаба Вооружённых сил России Валерию Герасимову приписывают разработку внешнеполитической программы, называемой «Доктрина Герасимова», которая переосмысливает современное понятие межгосударственного конфликта и военные действия, и ставит их в один ряд с политическими, экономическими, информационными, гуманитарными и другими невоенными мероприятиями. Доктрина стала известной после её публикации в феврале 2013 года, после того, как в конце января этого же года Герасимов прочитал свой доклад «Основные тенденции развития форм и способов применения ВС, актуальные задачи военной науки по их совершенствованию» на общем собрании Академии военных наук.

Доклад Герасимова носил в целом сугубо научный характер и, возможно, не привлек широкого внимания, если бы в марте 2014 года не произошло присоединение Крыма к России и последующего вооруженного конфликта на Донбассе. На фоне последующего украинского кризиса обострился конфликт между Западом и Россией, резко набравший обороты после начала специальной военной операции в 2022 году. Он имеет все признаки гибридной войны. Российская сторона акцентирует внимание на масштабной военной помощи коллективного Запада Украине, активной антироссийской пропаганде в западных глобальных СМИ, попытках манипулировать общественным мнением, разжигать и направлять социальные протесты, прямо или косвенно содействовать смене систем в соседних странах, а также в самой России, использовании односторонних санкций, преследовании россиян за рубежом, продвижении псевдоценностей, атаках на православную церковь и тому подобном.

Президент Российской Федерации В. В. Путин, выступая 19 декабря 2023 года на расширенном заседании коллегии Министерства обороны Российской Федерации, заявил, что «Запад продолжает вести против России гибридную войну», видя в России основную причину происходящих в мире изменений. В рамках этой гибридной войны США активизируют очаги локальных войн и вооруженных конфликтов, прежде всего у российских границ, а западные средства массовой информации ведут антироссийскую пропаганду, массово фабрикуют и вбрасывают в российское и мировое информационное пространство «фейковые новости», касающиеся целей, задач и хода специальной военной операции России на Украине, российского политического руководства, выборов в Российской Федерации.

Гибридная войну России и Запада не является исключением. В настоящее время нарастает соперничество Китая и США. Такие же гибридные войны идут в Закавказье, на Ближнем Востоке, Юго-Восточной Азии. Проблема гибридной войны в том, что её легко начать и усугубить. Остановить её крайне сложно, если вообще возможно.

Несмотря на новомодность термина «гибридная война», гибридность — свойство любой войны, поскольку противоборствующие стороны обязательно стремятся применять все имеющиеся в их распоряжении силы, средства и способы ведения боевых действий.

Литература

• Бартош А. А. Гибридная война становится новой формой межгосударственного противоборства. // Независимое военное обозрение. 2017, № 12.
• Бернгардт А. И. Гибридные войны в политике образования: способы действия идеологии как инструменты гибридной войны.
• Герасимов В. В. Мир на гранях войны. // Военно-промышленный курьер. 2017, № 10 (674).
• Невская Т. А. Информационная составляющая гибридных войн. // Вестник Московского университета. Серия: Социология и политология. 2015, № 4.
• Тиханычев О. В. Гибридные войны: новое слово в военном искусстве или хорошо забытое старое? // Вопросы безопасности. 2020, № 1.
• Chivvis Ch. S. Understanding Russian «Hybrid Warfare»: And What Can Be Done About It. Santa Monica, CA: RAND Corporation, 2017.
• Galeotti M. I’m Sorry for Creating the «Gerasimov Doctrine» // Foreign Policy, 2018.

Ссылки

• Гибридная война как понятие и явление
• Кабаченко А. М. Особенности ведения войны в современных условиях; характерные черты «гибридных» войн
• Гибридная война: новые угрозы, сложности и «доверие» как антидот
• Законы и принципы гибридной войны