Персонификация
Персонифика́ция (от лат. persona «лицо» + facio «делаю»; олицетворе́ние), прозопопея (от др.-греч. πρόσωπον «лицо; личность» + ποιέω «делать»), антропопати́зм (др.-греч. ἄνθρωπος «человек» + πάθος «чувство») — риторический приём, заключающийся в представлении абстрактных понятий, объектов и явлений в образе одушевлённых существ, в том числе людей, или в приписывании им человеческих свойств и качеств[1]. Персонификация широко распространена в искусстве, особенно в литературе, изобразительном искусстве и мифологии, а также в некоторой степени в философском и психологическом дискурсе[2].
В психологии и философии
Понятие персонификации находит применение в различных областях гуманитарного знания, таких как философия, социология и психология. В последней особенно важным представляется концепт «персонификации сознания»[3].
С точки зрения психологии, в основе персонификации лежит механизм проекции — перенос собственных качеств, побуждений или эмоций на внешние объекты. Социологический аспект этого явления может быть описан как тенденция индивида приписывать вину за фрустрирующие ситуации или события другим лицам или силам, снимая таким образом с себя ответственность.
В античной культуре
Персонификация была очень распространена в античной греко-римской литературе, искусстве и драме, а также в виде относительно второстепенных божеств или демонов.
Персонификация как художественный приём легче поддаётся обсуждению, когда вера в неё как в реальное духовное существо уже угасла; в античном мире это, по-видимому, произошло ещё до христианизации. В других культурах, особенно в индуизме и буддизме, многие персонификации до сих пор сохраняют религиозное значение.
В классической литературе персонификация встречается очень широко — от Гомера до драмы. Около 300 г. до н.э. Деметрий Фалерский первым из теоретиков риторики описывает этот уже устоявшийся литературный приём.
В классических Афинах каждый географический округ, служивший единицей местного самоуправления, имел своё олицетворяющее божество, которому воздавались ограниченные культовые почести. Среди них были Демос (мужская персонификация управляющего собрания свободных граждан) и Буле (женская персонификация правящего совета).
В Библии персонификация в основном ограничивается мимолётными фразами, которые можно считать литературным приёмом. Важное и подробно обсуждаемое исключение — Премудрость в 1–9 главах Книги Притчей Соломоновых[4], где эта женская персонификация описывается развёрнуто и произносит речи.
Четырёх всадников Апокалипсиса из Откровения Иоанна Богослова можно считать персонификациями, хотя текст прямо не указывает, что именно каждый из них представляет. По мнению Джеймса Паксона, «все персонификации до VI в. были женскими». Но крупные реки олицетворялись в мужском образе намного раньше, и то же часто касается стихии воды в четверице первоэлементов.
Пары крылатых побед украшали античные триумфальные арки. Древнеримские монеты были особенно богатым источником персонификаций — многие с подписями, что помогало антикварам эпохи Возрождения. Наборы тих (богинь удачи), представлявших главные города империи, использовались в декоративном искусстве.
На монетах разных периодов персонифицировались все мыслимые добродетели и практически каждая провинция — поначалу как униженно сидящая «захваченная», а позже как стоящая фигура, что вдохновило многие образы персонификаций в Новое время, такие как Британия.
В литературе
В аллегорической литературе персонификации — очень распространённый элемент. Историки и теоретики жалуются, что эти понятия слишком часто смешивают, а дискуссии о персонификации чрезмерно подчинены аллегории. Одиночные образы персонификаций часто неверно называют «аллегориями».
По словам Эндрю Эскобедо, расцвет и закат литературной популярности персонификации приходятся примерно на V–XVII вв. Среди влиятельных позднеантичных философских текстов — «Психомахия» Пруденция (нач. V в.) с детальным сюжетом о битвах добродетелей и пороков[5], и «Утешение философией» Боэция (524 г.) в форме диалога автора с «Госпожой Философией». Оба автора были христианами, так что языческие религиозные истоки стандартного набора персонификаций к тому времени давно остались позади.
Средневековые произведения на английском языке часто строились как цельные «аллегории персонификаций», где основное действие продвигают именно они. Это «Видение о Петре Пахаре» У. Ленгленда (1370–90), где почти все персонажи — прозрачные персонификации, названные своими качествами, и несколько произведений Дж. Чосера, такие как «Дом славы» (1379–80). Но Чосер склонен делать персонификации более сложными характерами и давать им другие имена, как в адаптации французского «Романа о Розе» (XIII в.).
В английских мистериях, а позже и в моралите персонификации действуют наряду с библейскими персонажами. Госпожа Минне, дух куртуазной любви в средневековой немецкой литературе, имела аналоги на других языках.
В итальянской литературе «Триумфы» Петрарки (1374)[6] строятся вокруг процессии персонификаций на повозках, как становилось модным в придворных представлениях. Данте вводит несколько персонификаций, но предпочитает олицетворять большинство грехов и добродетелей через реальных людей.
У Эдмунда Спенсера в «Королеве фей» многие персонажи, хоть и под другими именами — персонификации, особенно добродетелей. «Путь паломника» Дж. Беньяна (1678) — последняя крупная аллегория персонификаций в английской литературе с отчётливо протестантских позиций. Незавершённый «Триумф жизни» Шелли (1822) уже избегает персонификаций — как и большая часть романтической литературы, кроме У. Блейка.
Ведущие критики начали выступать против персонификации ещё в XVIII в., а в XIX в. эти нападки только усилились. Сейчас литературоведы в целом согласны, что персонификация — «застывшая и пустая версия буквальных персонажей», которая «обедняет вымысел».
В изобразительном искусстве
Персонификации часто выступают наборами в средневековом искусстве, обычно в связи с литературными произведениями. Вероятно, самыми распространёнными были добродетели и пороки — они появляются во многих скульптурных программах, например, на фасадах Шартрского и Амьенского соборов.
В живописи и добродетели, и пороки персонифицированы в нижнем регистре стен Капеллы Скровеньи у Джотто (1305). Они же — главные фигуры в «Аллегории доброго и дурного правления» А. Лоренцетти (1338–39) в Сиенской ратуше. В «Аллегории дурного правления» на троне восседает Тирания, над ней парят Алчность, Гордыня и Тщеславие. Рядом с ней на судейской скамье — Жестокость, Коварство, Обман, Ярость, Раздор и Война, а Справедливость скована у её ног.
Новая пара, часто встречавшаяся на порталах крупных соборов — Екклесия и Синагога, олицетворения церкви и иудаизма[7]. Смерть в образе скелета (часто с косой и песочными часами) — позднесредневековая инновация, широко распространившаяся после Чёрной смерти (но редкая в надгробиях до Контрреформации).
Если персонификации в искусстве не иллюстрируют литературные тексты или не следуют классическим образцам (как у Боттичелли), они обычно более статичны и сведены в наборы — будь то скульптуры, картины, гравюры, фарфоровые статуэтки. Иногда одна или несколько добродетелей неизменно побеждают пороки.
Исключения у Боттичелли — его «Весна» и «Рождение Венеры», в каждой из которых несколько фигур складываются в сложные аллегории. Необычайно мощная одиночная фигура персонификации — в гравюре А. Дюрера «Меланхолия I» (1514). В картине А. Бронзино «Венера, Купидон, Безумие и Время» (1545) помимо Венеры и Купидона есть ещё пять персонификаций. Во всех этих случаях смысл произведения, несмотря на обширные научные дискуссии, остаётся неопределённым, и даже идентификация фигур спорна.
Карты таро «Мантенья» (1465–75) — наборы из 50 образовательных карт с персонификациями. С конца XVI в. огромную популярность приобрели книги эмблем, описывающие и иллюстрирующие именно персонификации, как у интеллектуалов, так и у художников и ремесленников в поисках мотивов. Самая известная из них — «Иконология» Чезаре Рипы (1593), которая до XIX в. задавала атрибуты большинства персонификаций.
Новое время
В XVIII–XIX веках возникла потребность в создании новых персонификаций, отражающих дух времени. После великих географических открытий XVI века в искусстве стал популярен набор из четырёх континентов — Европы, Азии, Африки и Америки. Позднее, в XVIII веке, была открыта Австралия, но её не сразу включили в этот канонический квартет. К примеру, в скульптурном убранстве мемориала принца Альберта в Лондоне (1860-е годы)[8].
Австралия ещё отсутствует среди континентов, но зато там есть статуи, олицетворяющие земледелие, торговлю, промышленность и машиностроение — типичные для той эпохи образы, украшавшие многие масштабные общественные сооружения.
Другой показательный пример — здание Таможни в Нью-Йорке, построенное в 1901–1907 годах. У его входа размещены большие скульптурные группы четырёх континентов, а на фасаде — 12 фигур, представляющих великие морские державы прошлого.
Изобретение книгопечатания тоже нашло отражение в персонификациях. Так, на праздниках в Лионе, крупном полиграфическом центре, появилась Дама Печатный Станок, а также Типозина — новая муза печатного дела. А в 1916 году по заказу компании AT&T на крыше её нью-йоркской штаб-квартиры была установлена позолоченная статуя «Духа коммуникации» (её также называли «Гением телеграфа» и «Гением электричества»).
Национальные олицетворения
Многие страны использовали для своей персонификации образ женщины в античных одеждах с атрибутами могущества, богатства и тому подобного. Ещё со времён Римской республики важным символом была богиня свободы Либертас. Империи пришлось адаптировать этот образ, ведь в Риме свобода считалась не врождённым правом, а привилегией[9]. Изображения Либертас можно увидеть на монетах, выпущенных убийцами Юлия Цезаря, которые позиционировали себя как защитники республики.
Средневековые города-государства, особенно в Италии, очень дорожили своей свободой и часто обращались к этой идее, но самостоятельных персонификаций Свободы у них было мало. Зато в Новое время, по мере роста национального самосознания и образования новых государств, многие страны включали мотив свободы в свои национальные символы. Возможно, самым ярким воплощением этой тенденции стала Статуя Свободы в Нью-Йорке.
Любопытный пример — поэма «Свобода» шотландского автора Джеймса Томсона (1734). В ней богиня Свободы ведёт длинный рассказ о своих странствиях по древнему миру и истории Англии вплоть до «Славной революции» 1688 года, которая закрепила принципы свободы в Британии. Томсон также сочинил текст патриотической песни «Правь, Британия!» Эти две персонификации часто объединялись в собирательном образе «Британской Свободы». В 1750-х годах один из аристократов-вигов даже поставил ей большой памятник в своём поместье.
Однако постепенно рядом с аллегорическими фигурами в античном духе стал формироваться новый тип национальных персонификаций. Таковы, например, Джон Булль в Англии (возник около 1712 г.) и Дядя Сэм в США (около 1812 г.). Оба этих персонажа первоначально появились в сатирической литературе, но настоящую популярность приобрели благодаря политическим карикатурам. Французская Марианна, ставшая официальным символом Франции после революции 1792 года, сочетает в себе черты и классической аллегории, и простой парижанки.
Одна из самых ранних национальных персонификаций нового типа — Голландская Дева. Она изначально создавалась именно как визуальный образ, а не литературный персонаж. Уже на гравюрах XVI века Дева отважно противостоит притязаниям Испании на Нидерланды.
Примечания
- ↑ ПЕРСОНИФИКАЦИЯ — что такое в Словаре. slovaronline.com.
- ↑ Олицетворение // Толковый словарь русского языка: в 4 т. / гл. ред. Б. М. Волин, Д. Н. Ушаков (т. 2—4); сост. Г. О. Винокур, Б. А. Ларин, С. И. Ожегов, Б. В. Томашевский, Д. Н. Ушаков ; под ред. Д. Н. Ушакова. — М. : Государственное издательство иностранных и национальных словарей : ОГИЗ (т. 1), 1938. — Т. 2 : Л — Ояловеть. — Стб. 802—803..
- ↑ Миры сознания и структура сознания — В.П. Зинченко. voppsy.ru.
- ↑ Книга Притчей Соломоновых, глава 1-9 (Притч. 1-9). azbyka.ru.
- ↑ А. А. Голикова ОБ ОДНОМ АСПЕКТЕ ИЗОБРАЖЕНИЯ ПРОСТРАНСТВА В «ПСИХОМАХИИ» ПРУДЕНЦИЯ. Библиотека РГПУ им. Герцена.
- ↑ Петрарка. Триумфы / Пер. с итал. В. Б. Микушевича. — М.: Время, 2000. — 253.: ил. — (Триумфы)..
- ↑ Rowe, Nina, The Jew, the Cathedral and the Medieval City: Synagoga and Ecclesia in the Thirteenth Century, 2011, Cambridge University Press.
- ↑ Albert Memorial: The memorial. british-history.ac.uk.
- ↑ Fischer, David Hackett, Liberty and Freedom: A Visual History of America's Founding Ideas, Oxford University Press.