Ковальская, Елизавета Николаевна

Елизавета Николаевна Ковальская
Имя при рождении	Елизавета Николаевна Солнцева
Дата рождения	17 июня 1851(1851-06-17)
Место рождения	Харьковская губерния
Дата смерти	1943 год(1943)

Елизаве́та Никола́евна Кова́льская (урождённая Солнцева, по второму мужу Маньковская) (17 (29) июня 1851(?)—1943) — русская революционерка-народница, член организации «Чёрный передел», член партии социал-революционеров.

Биография

Ранняя жизнь

Елизавета Николаевна родилась в селе Солнцевке Харьковского уезда, от «незаконного» брака богатого помещика Солнцева с его крепостной крестьянкой Зубатенковой. Установить точно год рождения Елизаветы Николаевны не удалось, так как в разных документах он значится по-разному. В одном месте — 1849 год, в другом — 1850 год, в третьем — 1852 год. В справке о её рождении, взятой из метрической книги Иоанно-Богословской церкви села Солнцевки, значилось 17 июля 1851 года, но сама Елизавета Николаевна считала более вероятной датой 1849 году. Происхождение Елизаветы Николаевны резко отразилось и на её характере.

Первые впечатления бытия были для меня жестоки и непонятны. Мне не было ещё шести лет, вероятно, когда мне стало известно, что существуют помещики и крестьяне-крепостные; что помещики могут продавать людей, что мой отец может продать мою мать соседнему помещику, а меня другому, разлучив нас... Но моя мать не может продать моего отца. Не менее жестоким было для меня и другое открытие: дети делятся на законных и незаконных, причём последние, независимо от их личных качеств, всегда заслуживают презрения, служат предметом издевательств, оскорблений… Дворовые дети дразнили меня скверным словом, каким в те времена народ называл незаконных детей.Из автобиографии Е. Ковальской

Ещё до Манифеста 19 февраля 1861 года отец Елизаветы дал им с матерью вольную и приписал их к мещанам города Харькова.

Когда Елизавета Николаевна переехала в Харьков, для неё начался новый этап жизни. Отец решил серьёзно заняться её воспитанием и подготовить её к жизни в высшем обществе. Для этого были приглашены учителя танцев, музыки и других предметов. По счастливой случайности, среди учителей оказался студент-поляк, сосланный в Харьков за участие в польском восстании. Он сыграл важную роль в развитии революционных взглядов и симпатий у своей ученицы. Помимо смутных образов декабристов в Елизавете Николаевне пробудились образы новых борцов за свободу и мучеников за свободу Польши. Его увлекательные рассказы об угнетённой нации, о борьбе поляков за свою свободу и о героическом участии женщин в этой борьбе вызывали у Елизаветы Николаевны энтузиазм и разжигали её воображение. Она искренне сожалела, что не может, подобно полякам, бороться за свободу.

В одиннадцать лет её отдали в частный пансион Щербачёвой, женщины-шестидесятницы передовых взглядов, серьёзно относившейся к делу воспитания. Здесь молодые учителя давали не только уроки, но и весьма серьёзно занимались общим развитием своих воспитанниц. К сожалению, пансион вскоре закрылся, так как родители не приняли её методов воспитания и обучения. Образование она продолжила в гимназии. Здесь она познакомилась с литературой 1860 -х годов и с рвением принялась за чтение журналов «Русское слово», «Современник», стихотворений Некрасова и книг радикального направления. Под влиянием этого чтения в ней зародилось стремление к общественной деятельности.

Революционная деятельность

Ковальская присоединилась к Харьковскому обществу распространения грамотности. Её вдохновляло женское движение 1860-х годов, и поэтому её всегда интересовали феминистские и социалистические взгляды. Впечатлённая работой Роберта Оуэна, она использовала один из унаследованных ею домов как колледж для молодых женщин, ищущих образования. В 1869 году она познакомилась с Софьей Перовской и начала посещать её женское собрание, обе присоединились к Земле и воле.

Когда «Земля и воля» раскололась в 1879 году, Ковальская присоединилась к «Чёрному переделу», а её коллега Перовская присоединилась к «Народной воле». «Чёрный передел» отвергал терроризм, в то время как «Народная воля» считала террористические акты подходящим методом форсирования реформ. Ковальская работала с «Чёрным переделом» для поддержки социалистической пропагандистской кампании среди рабочих и крестьян.

В 1880 году вместе с Николаем Щедриным принимала участие в организации «Союза рабочих Юга России» в Киеве. Хотя она занималась только пропагандистской работой, она была арестована в 1881 году, признана виновной в членстве в незаконной организации и приговорена к бессрочной каторге.

Жизнь на Карийской каторге

Одним из мест заключения женщин, осуждённых по так называемым политическим статьям, была Карийская каторга. Эта тюрьма, существовавшая всего 18 лет, с 1873 по 1890 год, представляет интерес, потому что режим пребывания здесь был непохож на тюремный. Заключённые жили артелью, вели своё хозяйство. Режим женской карийской тюрьмы, в которой за годы её существования перебывали всего 32 женщины, был мягче мужского. Во дворе тюрьмы находилось здание с кухней и баней, мастерские и дом караула. Женщины получали на руки продукты, сами готовили себе пищу и могли свободно общаться друг с другом. Они имели в распоряжении газеты и журналы. Два раза в неделю им полагались свидания, а на прогулки за ворота тюрьмы женщины выводились под конвоем.

Так протекала жизнь каторжан до лета 1888 года, пока здесь не произошло событие, вошедшее в историю под названием «Карийская трагедия», оказавшая значительное влияние на режим в мужской тюрьме. В ходе посещения женской тюрьмы приамурским генерал-губернатором бароном А. Н. Корфом Елизавета отказалась встать перед ним. Корф приказал перевести эту заключённую в общеуголовную тюрьму в Чите. Приказание о переводе было выполнено в очень грубой форме: жандармы ночью вошли в камеру, завернули неодетую женщину в одеяло, и, заткнув ей рот тряпкой, вынесли на руках из тюрьмы и положили на подводу. После этого Ковальскую переодели в арестантское платье и отправили в Читу, где её поместили в секретную камеру. Ей запрещалось вступать в разговоры даже с жандармами, из книг разрешалось иметь только Евангелие, соседние камеры оставались во избежание перестукивания пустыми. В камеру к Ковальской могли входить только военный прокурор, областной прокурор и с его разрешения товарищ прокурора и лица, командированные для этого лично генерал-губернатором. Лишь доброжелательные отношения с уголовными арестантками позволили заключённой иметь в камере довольно сносную пищу. Подруги Елизаветы Ковальской — М. П. Ковалевская, М. В. Калюжная и Н. С. Смирницкая, узнав об этом, подали письменное заявление с требованием уволить коменданта тюрьмы Масюкова, посчитав его ответственным за происшедшее. Кроме того, женщины объявили голодовку. Летом 1889 года к ним присоединились и мужчины. Однако администрация не пошла на уступки. Тюремный врач сообщил администрации тюрьмы о тяжёлом состоянии голодавших женщин. В ответ на телеграфное сообщение о голодовке в женской и мужской тюрьмах губернатор телеграфно распорядился: «Администрации безразлично, будут ли они есть или не будут. Продолжайте поступать, как приказано». В тюрьме не прекращались волнения. За попытку нанести коменданту тюрьмы пощёчину заключённая Н. К. Сигида была высечена розгами, получив 100 ударов. Опозоренную женщину доставили в общую камеру женской общеуголовной тюрьмы. Так тюремная администрация впервые применила к «политическим» телесные наказания, тем самым уравняв их с остальными заключёнными. В знак протеста Н. К. Сигида, М. П. Ковалевская, М. В. Калюжная и Н. С. Смирницкая приняли яд. Сигида умерла первой в ночь на 8 ноября в общей камере. Три другие женщины были доставлены в лазарет ещё живыми, но вскоре скончались. По словам очевидцев, умиравшая Смирницкая с помощью сиделки подползла к кровати очень страдавшей Калюжной, гладила её по голове и целовала, пока та не успокоилась.

В течение следующих двадцати лет Елизавета Николаевна провела несколько голодовок и совершила два неудачных побега из тюрьмы, а также зарезала тюремного охранника. Она и Софья Богомолец вместе сбежали в феврале 1882 года, но были пойманы примерно через две недели.

Жизнь за границей

Ковальская за несколько лет до окончания каторги вышла в Горном Зерентуе замуж за австрийского подданного, поляка Мечислава Маньковского, осуждённого на каторгу по делу польской партии «Пролетариат», который этим способом хотел избавить её от ссылки ещё и в Якутию. Маньковский, окончивший срок каторги, возбудил ходатайство перед департаментом полиции о высылке Ковальской, как австрийской подданной (по мужу), вместе с ним за границу. После долгой переписки и канцелярской волокиты он добился цели: их выслали в Австрию.

Наконец она была освобождена в 1903 году, переехала в Женеву и вступила в Партию социалистов-революционеров. В 1904 году на партийной конференции, происходившей на вилле Германс возле Женевы, Елизавета Николаевна с группой товарищей вышла из партии, разойдясь по вопросу программы minimum и maximum. Вместе с группой единомышленников она образовала максималистскую группу, известную тогда под названием «Молодых социал-революционеров», издававших свой орган «Дискуссионный листок», проповедовавший наряду с социализацией земли — социализацию фабрик, заводов, рудников и обобществления всех средств производства. Когда «Листок» прекратил свое существование, Елизавета Николаевна с теми же товарищами в декабре 1905 года стала издавать газету «Коммуна», положив начало одной из первых максималистских организаций.

Тогда же она вступила в тесную связь с товарищами в России и приняла активное участи в работе молодой революционной партии. Летом 1906 года максималистами был намечен ряд террористических актов, в том числе и на министра Дурново. Исполнение этого акта было поручено члену боевой организации эсеров максималистов Татьяне Александровне Леонтьевой. По ошибке был убит французский банкир Мюллер. Её тут же арестовали и в поисках остальных её единомышленников начались обыски и аресты среди русской колонии. Заграничные русские шпионы донесли швейцарскому правительству, что главным вдохновителем и организатором террористического акта является Е. Н. Ковальская, в действительности к данному делу не причастная. Швейцарское союзное правительство отдало распоряжение об её аресте, но, получив предупреждение о грозящей опасности, Ковальская бежала в Париж.

В мае 1907 года Т. Леонтьеву судили швейцарским союзным судом в Туне и приговорили к 4 годам исправительной тюрьмы, а спустя 2 месяца международной полицией в Париже была арестована Ковальская. Парижские власти, арестовав Елизавету Николаевну, известили швейцарское правительство и затребовали конвой на границу для принятия арестованной. Но так как в процессе над Леонтьевой выяснилась непричастность Ковальской к террористическому акту, то её освободили. Она поселилась в Париже.

После максималистской конференции в Париже организовалась группа максималистов, в которую вошла Ковальская. Группа эта в январе 1909 года издавала при ближайшем участии Елизаветы Николаевны, Григория Нестроева и другой свой орган: «Трудовая Республика».

В таком направлении Ковальская проработала до 1914 года. В связи с Первой мировой войной французское правительство стало арестовывать всех австрийских и германских подданных и заключать их в концентрационные лагеря. Это коснулось и Елизаветы Николаевны, как австрийской подданной по мужу. Она вынуждена была перейти на нелегальное положение и скрываться. Через некоторое время, при содействии французских социалистов, она переселилась на юг Франции, где и прожила полулегально до Февральской революции в России.

Возвращение и деятельность в России

В 1917 году, когда в России пало самодержавие, Елизавета Николаевна могла возвратиться в Россию. С помощью тех же французских социалистов ей с большим трудом удалось изменить свою фамилию Маньковской на прежнюю Ковальской и стать легальной.

Летом того же года через Англию и Норвегию она выехала в Россию, куда прибыла накануне Октябрьской революции, пробыв в эмиграции 15 лет. Ковальская поселилась в Петрограде. Из-за развившейся тяжёлой изнурительной болезни она не смогла принять активного участия в работе максималистов, но, будучи идейно связанной с ними, поддерживала тесное дружеское общение, проявляя огромный интерес к развивающейся социальной революции.

Оправившись несколько от болезни, она в 1918 году в поисках средств к существованию поступила на службу в историко-революционную секцию государственного архива в качестве научной сотрудницы, где проработала 5 лет. В 1923 году Елизавета Николаевна переселилась в Москву. Несмотря на обострившуюся мучительную болезнь сердца, она продолжала заниматься литературной деятельностью.

Из её работ по истории революционного движения были напечатаны:

«О Южно-русском рабочем союзе» — «Былое» (заграничное), 1904 год, № 6.

В журнале «Каторга и ссылка» напечатаны:

«Мои встречи с Л. Гольденбергом»; «О Южаковой и Бачине»;

«О Плеханове»;

«О происхождении Южно-русских раб[очих] союзов».

Умерла в эвакуации в 1943 году.

Личная жизнь

Была замужем дважды за Ковальским Яковом Игнатьевичем — в 1870—1871 годы, и Маньковским Мечиславом — с 1902 года.