Корниловское выступление

Корниловское выступление
Основной конфликт: Революция 1917 года в России
Корнилова приветствуют его офицеры
Дата	27 августа (10 сентября) 1917 - 30 августа (13 сентября) 1917
Место	Российская республика
Итог	Победа Временного правительства и Петросовета
Противники
Корниловцы Временное правительство России Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов
Командующие
Лавр Корнилов Александр Крымов Александр Керенский Лев Троцкий

Корниловское выступление (в советской литературе — Корниловский мятеж, Корниловщина) — неудачная попытка Лавра Корнилова захватить власть в стране и установить военную диктатуру в августе-сентябре 1917 года. Корнилов выступал против стремительно теряющего популярность и авторитет в народе Временного правительства под началом Александра Керенского, которое руководило страной после Февральской революции. Он выдвинул ультиматум, потребовав передать ему всю полноту власти и ввести в Петрограде военное положение.

Предыстория событий

Атмосфера в Петрограде была неспокойной с весны 1917 года. Идея «крепкой руки» витала и в кругах значительной части бывшего царского чиновничества, которое связывало со сменой власти надежды на возвращение на государственную службу. Даже в самом Временном правительстве находились умеренные революционеры (в основном из числа «кадетов»), разочаровавшиеся в бесконечном потоке лозунгов и увещеваний на митингах. Они тоже видели спасение в установлении диктатуры.

Керенский после июльского большевистского выступления предпринял попытку расформирования и выведения из города заражённых большевистской пропагандой полков (Солдатская секция Петроградского совета, однако, отказала в правомерности этого решения). Керенский, понимая, что теряет контроль над складывающейся ситуацией, решил тоже опереться на армию и сменил «социалиста и республиканца» Брусилова Корниловым на посту Верховного Главнокомандующего армией.

2 марта 1917 года Корнилов по поручению начальника Главного штаба генерала Михневича был назначен ещё Николаем II командующим Петроградского военного округа. Лавр Корнилов был сторонником самых жёстких мер в деле наведения порядка. Среди его требований было: введение смертной казни в тылу и на фронте, полное подчинение транспортной отрасли верховному командованию, привлечение работы промышленности исключительно на фронтовые нужды и удаление политического руководства от ведения военных дел.

Отдельным пунктом программы Лавра Георгиевича стояла «разгрузка» Петрограда от нежелательных и вредных военных элементов. Планировалось с помощью сохранивших боеготовность фронтовых частей произвести разоружение Петроградского гарнизона и вывести революционные войска на фронт. Кронштадтский гарнизон при этом подлежал полной ликвидации как главный очаг революционных настроений. Сам Петроград предполагалось перевести на военное положение. В планах по «разгрузке» Петрограда уже проявляются разногласия в политических целях, которые ставили перед собой её организаторы. Керенский подготавливал почву для избавления от влияния Советов и сосредоточения единоличной власти в собственных руках. Военный генералитет же (оппозиционный Временному правительству) ставку делал на военную диктатуру.

Несмотря на то, что Корнилов считался плохим политиком даже в своём ближайшем окружении, Лавр Георгиевич разработал перед мятежом целую программу. Она включала в себя множество пунктов: восстановление дисциплинарного права командиров в армии и на флоте, отстранение комиссаров Временного правительства от вмешательства в действия офицеров, ограничение прав солдатских комитетов, запрет митингов в армии. Кроме этого, Корнилов предполагал перевести на военное положение всю систему железных дорог, промышленность, работавшую на фронтовые нужды, а действие закона о смертной казни распространить и на тыловые части.

Политическая часть программы Корнилова включала в себя упразднение Советов в тылу и на фронте, запрет деятельности профсоюзных комитетов на фабриках, введение цензуры в армейскую печать. Верховная власть должна была перейти к Совету народной обороны, в который бы вошли сам Корнилов, Керенский, Колчак, Савинков и другие. Всероссийское Учредительное собрание предполагалось созвать либо после окончания войны, либо же созвать его и распустить в случае несогласия с решениями, принятыми верхушкой военных диктаторов.

Движение на Петроград

Конфликт между Корниловым и Керенским

22 августа депутат Государственной думы и бывший член Временного правительства Владимир Николаевич Львов, пользовавшийся репутацией человека недалёкого, наивного и легкомысленного, попытался выступить в качестве посредника между Керенским и Ставкой. Он заявил Керенскому, что Советы медленно, но верно переходят в руки большевиков и больше не станут помогать Керенскому; одновременно «озлобление против Советов нарастает… оно уже прорывается наружу и закончится бойней». Угрожая Керенскому личной гибелью в этой «бойне» в случае, если он не «порвёт с Советами», Львов от имени прокорниловских сил предложил ему сформировать правое правительство и в конце концов, по словам Львова, добился даже слов о согласии сложить власть. После этого Львов направился в Ставку, чтобы обсудить с Корниловым условия последнего Керенскому.

24 августа он имел разговор с Корниловым, в котором Корнилов сформулировал идею введения военного положения в Петрограде, сосредоточения власти Верховного главнокомандующего и министра-председателя в одних руках, заявляя о готовности передать Керенскому портфель министра юстиции, а Савинкову — военного министра. Он также просил Львова «предупредить Керенского и Савинкова, что я за их жизнь нигде не ручаюсь, а потому пусть они приедут в Ставку, где я их личную безопасность возьму под свою охрану». 26 августа с этим сообщением Львов прибыл к Керенскому.

26 августа В. Львов встретился с Керенским и передал ему условия Корнилова. При этом он пересказал также настроения, господствовавшие в Ставке и резко негативные в отношении Керенского, и пересказал в такой форме, что это можно было принять за слова самого Корнилова. В результате у Керенского, колебавшегося, боявшегося Корнилова и находившегося в возбуждённом и нервозном состоянии, возникло впечатление, что Корнилов ультимативно требует от него сложить власть и явиться в Ставку, где готовит его убийство. С этого момента действия Керенского направлены на то, чтобы «доказать немедленно формальную связь между Львовым и Корниловым настолько ясно, чтобы Временное правительство было в состоянии принять решительные меры в тот же вечер». Керенский предложил Львову записать его требования на бумаге, после чего последним была составлена следующая записка:

Генерал Корнилов предлагает:

1) Объявить г. Петроград на военном положении.

2) Передать всю власть, военную и гражданскую, в руки Верховного главнокомандующего.

3) Отставка всех министров, не исключая и министра-председателя, и передача временного управления министерств товарищам министров, впредь до образования кабинета Верховным главнокомандующим.

Последовали переговоры по прямому проводу между приближённым Керенского В. В. Вырубовым и Керенским, с одной стороны, и Корниловым, с другой. Вслед за тем Керенский спрятал в своём кабинете за занавеской начальника милиции Булавинского; в присутствии этого свидетеля Львов в новом разговоре подтвердил содержание записки. По воспоминаниям Булавинского, на вопрос, «каковы были причины и мотивы, которые заставили генерала Корнилова требовать, чтобы Керенский и Савинков приехали в Ставку», он не дал ответа. После этого Львов был арестован.

Вечером 26 августа на заседании правительства Керенский квалифицировал действия Верховного главнокомандующего как «мятеж». Однако правительство не приняло сторону Керенского. Во время произошедшего бурного совещания Керенский требовал себе «диктаторских полномочий» для подавления «мятежа», однако другие министры выступали против этого и настаивали на мирном урегулировании. Александр Фёдорович несколько раз хлопал дверью, угрожал, что раз министры его не поддерживают, то он «уйдёт к Советам». В результате была спешно составлена телеграмма, посланная в Ставку за подписью Керенского, в которой Корнилову было предложено сдать должность генералу А. С. Лукомскому и немедленно выехать в столицу.

Эта полученная в Ставке ночью 27 августа и совершенно неожиданная для Корнилова телеграмма без номера, подписанная просто «Керенский», сначала была принята за фальшивку. Корнилов только что отправил Керенскому телеграмму с сообщением, что корпус Крымова будет в Петрограде 28-го, и просьбой ввести военное положение 29-го. Между тем в газетах было опубликовано заявление Керенского, начинавшееся словами: «26 августа генерал Корнилов прислал ко мне члена Государственной Думы В. Н. Львова с требованием передачи Временным правительством всей полноты военной и гражданской власти, с тем, что им по личному усмотрению будет составлено новое правительство для управления страной».

Корнилов пришёл в ярость. Ответом Корнилова на заявления Керенского было формальное объявление войны Временному правительству:

Телеграмма министра-председателя за № 4163, во всей своей первой части, является сплошной ложью: не я послал члена Государственной думы В. Львова к Временному правительству, а он приехал ко мне, как посланец министра-председателя. Тому свидетель член Государственной Думы Алексей Аладьин. Таким образом, свершилась великая провокация, которая ставит на карту судьбу Отечества. Русские люди! Великая родина наша умирает. Близок час её кончины. Вынужденный выступить открыто — я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство, под давлением большевистского большинства советов, действует в полном согласии с планами германского генерального штаба и, одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на рижском побережьи, убивает армию и потрясает страну внутри.(…) Я, генерал Корнилов, — сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ — путём победы над врагом — до Учредительного Собрания, на котором он сам решит свои судьбы, и выберет уклад новой государственной жизни. Предать же Россию в руки её исконного врага, — германскаго племени, — и сделать русский народ рабами немцев, — я не в силах. И предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама русской земли. Русский народ, в твоих руках жизнь твоей Родины!.

Корнилов категорически отказался сдать должность главнокомандующего, а генерал Лукомский — принять её. На требование остановить движение Крымова последний телеграфировал Керенскому: «Остановить начавшееся с Вашего же одобрения дело невозможно». Отказался остановить эшелоны и принять должность главнокомандуюшего и командующий Северным фронтом генерал В. Н. Клембовский. Из пяти командующих фронтами он был одним из двух, открыто поддержавших Корнилова; вторым был командующий Юго-Западным фронтом А. И. Деникин, заявивший о своей поддержке Корнилова сразу же при получении телеграммы Керенского об отставке последнего.

Керенский принял командование на себя и вызвал в Петроград Алексеева, чтобы назначить его главнокомандующим. Он также такой приказ выполнять отказывался.

28 августа последовал указ Правительствующему Сенату, формально объявляющий Корнилова мятежником и изменником. Со своей стороны, Корнилов заявил, что принимает на себя всю полноту власти.

Выступление генерала Корнилова поддержали Союз офицеров, петроградские офицерские организации; «вторая шашка Империи» генерал А. М. Каледин присоединился к восставшим. Командующие четырьмя фронтами объявили о своей солидарности с Верховным главнокомандующим.

Уже в дни Московского совещания начались угрожающие передвижения верных Корнилову частей: на Петроград из Финляндии двигался кавалерийский корпус генерал-майора А. Н. Долгорукова, на Москву — 7-й Оренбургский казачий полк. Они были остановлены, соответственно, командующими Петроградского и Московского военного округов.

Вслед за тем в районе Невеля, Нижних Сокольников и Великих Лук были сконцентрированы наиболее надёжные, с точки зрения Корнилова, части: 3-й кавалерийский корпус и Туркестанская кавалерийская дивизия (известная также как Туземная, или «Дикая» дивизия) под командованием весьма правого по политическим взглядам генерал-лейтенанта А. М. Крымова. 3-й конный корпус, двигавшийся к Петрограду, по версии Корнилова — для подавления выступления большевиков, а по версии Керенского — для свержения Временного правительства, застрял в пути благодаря действиям мобилизовавшихся по призыву правительства на борьбу с «корниловщиной» Советов. Связь корпуса со Ставкой была прервана. Корнилов объяснял позже, что «не принял особых мер для поддержания связи, потому что корпус направлялся в Петроград по требованию Временного правительства, и он не мог предвидеть такого положения дел, что связь его со Ставкой будет прервана приказом правительства же».

Разоружение корниловцев

Главной ударной силой корниловских войск, идущих к Петрограду, была Дикая дивизия. Но уберечь от разлагающей агитации не удалось и ее. «Навстречу „дикой дивизии“ послана была мусульманская делегация, в состав которой были включены немедленно обнаружившиеся туземные авторитеты, начиная с внука знаменитого Шамиля <…>. Арестовать делегацию горцы не позволили своим офицерам: это противоречит вековым обычаям гостеприимства», — писал Лев Троцкий. 30 августа (12 сентября) флаг «Земля и воля» взвился даже над штабом Дикой дивизии. Комендант штаба был арестован, в Петроград была отправлена делегация для выражения лояльности Временному правительству. «По всему фронту вокруг столицы усиленно происходило братание», — писал Николай Суханов.

Корнилов хотел доверить эту операцию Крымову, так как знал, что тот «не колеблясь развесит на фонарях всех членов Совета рабочих и солдатских депутатов». Возможно, в последний момент он сумеет заключить соглашение с Временным правительством, но, если согласия последнего добиться не удастся, ничего страшного не случится: «потом они сами скажут спасибо». Реальной угрозы большевистского выступления в тот момент не существовало (большевики были разгромлены и дискредитированы как немецкие шпионы после июльских дней), но корниловцы всячески муссировали утверждения о ней, чтобы иметь подходящий повод.

«У железнодорожников были особые основания страшиться победы Корнилова, который вписал в свою программу введение военного положения на железных дорогах. <…> Таинственным образом эшелоны двигались не по путям назначения. Полки попадали не в свои дивизии, артиллерия загонялась в тупики, штабы теряли связь со своими частями. На всех крупных станциях были свои Советы, железнодорожные и военные комитеты. Телеграфисты держали их в курсе всех событий, всех передвижений, всех изменений. Те же телеграфисты задерживали приказы Корнилова. Сведения, неблагоприятные для корниловцев, немедленно размножались, передавались, расклеивались, переходили из уст в уста. Машинист, стрелочник, смазчик становились агитаторами. <…> Части армии Крымова <…> были разметаны по станциям, разъездам и тупикам восьми железных дорог», — писал Лев Троцкий. «По чьему-то, никому не известному распоряжению к какому-нибудь эшелону прицепляли паровоз и его везли два-три перегона: сорок, шестьдесят верст, и потом он оказывался где-то в стороне, на глухом разъезде, без фуража для лошадей и без обеда для людей», — вспоминал командующий 3-м корпусом генерал Петр Краснов. «Люди <…> видели всю эту бестолковщину, которая творилась кругом, и начали арестовывать офицеров и начальников», — добавлял он.

Генерал Крымов был вызван Керенским в Петроград. Чтобы «извлечь» Крымова из среды его войск, к нему был отправлен его друг, полковник Сергей Самарин, работавший в военном кабинете Керенского. Крымову были даны гарантии личной безопасности, после чего он выехал в Петроград и предстал перед Керенским около полудня 31 августа (13 сентября). Что именно было сказано во время разговора Керенского с Крымовым, установить невозможно, показания Керенского на этот счет явно не правдивы. Можно со значительной долей уверенности говорить, что как минимум часть разговора проходила на повышенных тонах, а Крымов в какой-то момент произнес: «Мне больно слышать, что вы подозревали меня в каком-то умысле, тогда как я всю жизнь мою посвятил Родине». Через несколько часов после этого разговора Крымов должен был явиться на допрос к главе созданной для расследования дела Корнилова комиссии, однако он поехал на квартиру к другу, где выстрелил себе в сердце. Так генерал Крымов стал единственной жертвой «корниловского мятежа».

Арест и следствие

Генерал Корнилов отказался от предложений покинуть Ставку и бежать. Не желая кровопролития в ответ на убеждения в верности от преданных ему частей из уст Генерального штаба капитана Неженцева («скажите слово одно, и все корниловские офицеры отдадут за вас без колебания свою жизнь…») генерал ответил: «Передайте Корниловскому полку, что я приказываю ему соблюдать полное спокойствие, я не хочу, чтобы пролилась хоть одна капля братской крови».

Чрезвычайная комиссия для расследования дела генерала Корнилова и его соучастников была создана постановлением Временного правительства 29 августа (11 сентября). Когда члены комиссии, знавшие только версию событий, изложенную Керенским, прибыли в Ставку, и демонстрировавший полную готовность к сотрудничеству генерал Корнилов сообщил им свою точку зрения и предъявил ленту разговора с Керенским, следователи оказались в затруднительном положении.

Керенский очень хотел, чтобы Корнилова и его соратников осудили военно-революционным судом по статьям о коллективном заговоре и государственной измене, за которые полагался расстрел. Следствие необходимо закончить «в кратчайший срок», писал он главе комиссии Иосифу Шабловскому. Но, во-первых, военнослужащие в генеральском чине не подлежали военно-революционному суду, во-вторых, таким судом судили только за преступления, не требовавшие предварительного следствия, а тут Временное правительство само назначило Чрезвычайную следственную комиссию. Наконец, никакой измены в действиях Корнилова не усматривалось, так как они не были направлены на помощь немцам в борьбе с российской армией, а, наоборот, преследовали цель ее укрепления.

Уже к 5 (18) сентября следственная комиссия сделала вывод, что действия Корнилова подпадают только под статью о «насильственном посягательстве на изменение в России или какой-либо ее части установленного основными государственными законами порядка», а по ней судили гражданским судом с участием присяжных. Но даже здесь возникала проблема, так как в чем же заключалось насильственное посягательство, если войска первоначально шли к Петрограду по вызову Временного правительства? В таком случае вместе с Корниловым нужно было судить и самого Керенского.

28 августа аресту подвергаются также выразившие солидарность Корниловскому выступлению главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал А. И. Деникин, генерал С. Л. Марков, генерал И. Г. Эрдели и ряд других.

Чрезвычайная следственная комиссия закончила свою работу в июне 1918 года. Генерал Корнилов к тому времени был уже несколько месяцев как мертв: он погиб при штурме Екатеринодара (Краснодара) в марте того же года на раннем этапе гражданской войны.

Ссылки

• Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте